Какую форму носили солдаты в стройбате?
Наши подписчики прислали много историй про армию, публикую некоторые из них:
**
ДМБ 1980. Стройбат. Североморск. Служил после института, так что по возрасту было несолидно рядиться. Деды предпочитали ходить в ВСО (военно-строительная одежда). Это короткая куртка, вроде джинсовой и комбинезон, у которого отрезался верх с лямками и получалось что-то вроде ушитых брюк. В холодную погоду любил ходить в куртке п/ш . Их часто офицеры продавали. Шинели у нас только в увольнение надевали, а носили специальные пошивы (это вроде тёплой куртки) с капюшоном и большим меховым воротником. Очень удобная и тёплая вещь, многие в таких и на дембель уезжали.
Воротник расстёгнутый, многие сапоги гармошкой делали и каблуки набивали по тогдашней моде, я нет. Если работали на «точках», т. е. в отдалённых местах без офицеров из части, то вообще ходили как хочется, лишь бы городскому патрулю не попадаться.
**
В Кабуле мы три дня провели в ожидании борта на СССР. Каждый день подвозили новые партии дембелей. Аэрофлот нас отказывался забирать в Союз. За место в палатке порой случались драки. Спали на железных койках. Матрасы были не у всех. Еды не было, чай и хлеб приносили. Мы были за «колючкой», выходить нельзя. Все хотели домой. Почти 4 месяца в СССР (карантин г. Орджоникидзе) и 2 года в Афганистане без отпусков и увольнительных.
Уже в Ташкенте, после Тузеля, в гражданском аэропорту помылись и чуток постирались в раковинах в туалете. У меня ещё стопа гноилась, так мне в медпункте сделали перевязку — очень стыдно было, что ноги «пахнут»! А что сделаешь? На кабульской пересылке не было условий, а три дня в августе 1986 года — это очень жарко! В Ташкенте наелись плова вдоволь — на самолёт и до Москвы. Успел на последний автобус и до Люберец ночью доехал. До дома пешком. Когда кто-то из друзей спросил мою форму, то мне было совсем не жалко — отдал. Мы парадку только на дембель и увидели.
**
Сын первые полгода служил в учебке (тогда ещё) СпН ГРУ ГШ МО РФ. ВУС разведчик специальной разведки — минёр. По окончании учебного курса на медкомиссии перед отправкой в войска заветную отметку «годен к службе в ВДВ» не получил (подхватил гайморит перед выпуском) и был списан в мотострелковую разведку. Однажды, пробегая мимо «коллег» из инженерно-сапёрной роты, занятия с которыми проводил прапорщик, машинально вместо кого-то ответил на вопрос по устройству какого то взрывающегося прибора. Прапорщик его остановил и давай вопросами по минно-взрывному делу засыпать. Затем пошёл с ним к командиру разведывательного взвода и долго упрашивал перевести сына к нему. «Первый раз вижу срочника, который реально шарит!». Так что там, где занимаются реальной боевой подготовкой — и полгода вполне приличный срок для начальной подготовки л/с при условии грамотного отбора кандидатов.
**
Когда меня перевели из «учебки» в «боевую», моя шинель, естественно, была «обменена» на старую (без моего ведома). Жалко мне того дембеля, который её себе готовил! Через месяц меня перевели в другую часть и я в дембельской шинели прибыл на новое место службы. Как раз в это время была демобилизация. В чём поехал домой тот дембель, мне не известно. Но шинель всё-таки «дембельнулась» без меня. Какому-то деду повезло.
**
Служил в СА в 1969-1971 г. Прислали на переподготовку бывших офицеров, в т. ч. участников войны. Одеты они были в солдатскую форму, но на погонах офицерские звания. Командовал ими капитан и тема занятий были мины. Я раньше не знал, что противопехотная мина больше противотанковой и начинка из 900 шариков. Я носил эти мины. Капитан, который не был на войне, рассказывал участникам войны, как работает мина! Что самое интересное, взрослые мужики, побывавшие на войне, втихаря скидывались на вино и тайком бегали за спиртным.
Присылайте свои истории про армию, также прошу подписаться на мой канал, дальше будет интересно! Делитесь статьёй в социальных сетях и ставьте лайки.
Источник
СЕГОДНЯ ДЕНЬ ВОЕННОГО СТРОИТЕЛЯ. «КОРОЛЕВСКИЕ ВОЙСКА» СССР
Как-то День Военного Строителя, особо не принято отмечать, как например, День Воздушно-Десантных Войск, День пограничника, . А ведь войска отличные, и работа, которую парни выполняют, неоценимая. Может от того, что считается, что в Военно-Строительные Войска берут парней с некими отклонениями: по здоровью, тех, кто плохо знает русский язык, у кого была судимость, … .
Поэтому, ребята, дружившие в армии с лопатой и мастерком, предпочитают отмечать свой День без особой бравады, не купаясь в фонтанах, не приставая к прохожим, а тихо, мирно попивая самогоночку у себя дома.
У Дня Военного Строителя нет специальной даты. Его празднование приходится на второе воскресенье августа-месяца – тогда, когда вся страна отмечает День Строителя.
Сейчас принято поливать грязью нашу историю. Я, например, окончив Пушкинское ВВИСУ попал служить в Майкоп. Кто там живёт знают такие микрорайоны как Михайлова, Восход, Шовгенова и др. Их строили военные строители. (И.Сипкин)
«КОРОЛЕВСКИЕ ВОЙСКА» СССР
«Королевские войска», или «стройбат», были настоящей легендой в СССР. Правда, скорее в плохом смысле слова – этого рода войск сторонились многие призывники, а военное руководство вообще выступало против его существования…
Термин «стройбат» был официально выведен из обращения в 1970-х годах, однако полностью из лексикона не ушел, сохраняясь как часть военного и гражданского жаргона. Также словосочетание «строительный батальон» продолжало использоваться в отношении некоторых групп зарубежных войск.
«Стройбатовцы» иронично называли себя «королевскими войсками». По одной версии, из-за многочисленности личного состава: в 1980-х годах он насчитывал приблизительно от 300 до 400 тыс. человек, что превышало количество военнослужащих в ВДВ (60 000), Морской пехоте (15 000) и Пограничных войсках (220 000), вместе взятых. По другой версии, самоназвание было связано с именем конструктора Сергея Королёва (все космодромы СССР возводились строительными отрядами).
УСЛОВИЯ СЛУЖБЫ
Тем не менее, новобранцы, пополнявшие состав строительных отрядов, имели определенные преимущества перед призванными в другие рода войск. Согласно приказу №175 министра обороны СССР от 30 мая 1977 года, военному строителю за работу начислялась заработная плата, из которой, правда, вычиталась стоимость питания, обмундирования, банно-прачечных услуг, культурных мероприятий и других видов обеспечения – тех, что объединялись понятием «вещевая задолженность».
Как вспоминал один из служащих строительного батальона, ежемесячно у него удерживали около 30 рублей за бытовые услуги – «стирку, помывку, форму».
Зарплата в строительных войсках (на период 1980-х годов) колебалась в диапазоне от 110 до 180 рублей, но в некоторых случаях доходила и до 250 рублей. Все зависело от специальности. Больше других получали, как правило, работавшие на башенных кранах и экскаваторах. Деньги клались служащему на счет и выдавались при увольнении в запас. Правда, при острой необходимости разрешали пересылать деньги родным.
По окончании службы «стройбатовцы» иногда вывозили до 5 тыс. рублей.
Были у «стройбатовцев» и дополнительные источники заработка, в частности, на так называемых «халтурах», где платили в районе 10-15 рублей за один трудовой день. Полагались им и льготы. Их получали прапорщики и офицеры, которые имели возможность быстро решать свои жилищные проблемы.
ЛИЧНЫЙ СОСТАВ
Хоть говорить об этом было не принято, национальный признак был еще одним критерием отбора в стройбат. Так, доля кавказских и среднеазиатских народов в некоторых строительных батальонах доходила до 90% личного состава.
Распространено мнение, что причиной, по которой выходцы из Средней Азии и Кавказа допускались в основном к строительным работам, было плохое знание русского языка. Национальный состав стройотрядов отпугивал многих призывников.
Еще одна категория призывников, которым дорога в стройбат «была заказана» – юноши с ограничениями по состоянию здоровья. Их родители всеми правдами и неправдами искали всевозможные обходные пути, чтобы оградить детей от трудовой повинности.
КРИТИКА СТРОЙБАТА
В 1956 году министр обороны Георгий Жуков и начальник Генштаба Василий Соколовский докладывали, что «использование в промышленности труда военнослужащих является нарушением Конституции СССР, так как согласно статье 132 Конституции воинская служба … должна проходить в рядах Вооруженных Сил СССР, а не в строительных организациях гражданских министерств СССР».
Специалисты обращали внимание на то, что производственная деятельность военно-строительных частей была плохо организована, а их материально-бытовое обеспечение находилось на крайне низком уровне.
Один из негативных примеров связан с военно-строительным отрядом №1052, который в ноябре 1955 года был размещен в недостроенном помещении. Комиссия выявила недопустимые бытовые и санитарные условия содержания служащих. Рабочим приходилось спать одетыми, так как температура в комнатах не превышала +3 градуса. В течение месяца они были лишены возможности мыться в бане, менять белье, в результате чего у многих завелись вши.
ОПАСНЫЕ РЕГИОНЫ
Служили они и в Афганистане. В 1979 году, сразу после ввода советских войск в эту страну, встал вопрос о расквартировании личного состава. В кратчайшие сроки от строителей требовалось создать и благоустроить военные городки со всей инфраструктурой, жилыми и военно-административными зданиями, построить склады для боеприпасов и техники, фортификационные сооружения по периметру воинских частей, аэродромы.
В 1982 году советский строительный батальон был направлен на Фолклендские острова в порт Стэнли удлинять бетонную взлетно-посадочную полосу. Именно в это время на острова вторглись британские войска, оспаривавшие с Аргентиной контроль над данными территориями.
По сведениям участника тех событий, советские солдаты заминировали все подходы к аэродрому, вооружились трофейным оружием и в течение трех дней выдерживали осаду со стороны британских военных. Только благодаря вмешательству Москвы локальный военный конфликт был остановлен – советским солдатам приказали сложить оружие.
Сейчас в ВС России существует Управление начальника расквартирования и обустройства Министерства обороны Российской Федерации и Федеральное агентство специального строительства («Спецстрой»), выполняющее те же функции.
P.S. Кстати, сегодня день Строителя, так что поздравляем всех стройбатовцев с профессиональным праздником .
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Источник
Советский стройбат: самые непристижные войска в армии СССР
«Пойдешь служить в стройбат!» — этим словом пугали многих призывников в Советском Союзе. Так называли военно-строительные отряды (ВСО), которые занимались не боевой подготовкой, а строительством различных объектов на территории страны. Но почему же служить в строительных батальонах было так позорно?
Откуда взялось прозвище «королевские войска»?
«Днем рождения» стройбата считается 13 февраля 1942 года. В этот день вышло постановление Совета народных комиссаров СССР о создании Военно-восстановительного управления, занимавшегося ремонтом и строительством объектов на территориях, освобожденных от немецкой оккупации.
Еще одно, неофициальное наименование стройбата – «королевские войска». Согласно одной из версий, такое прозвище стройбатовцам дали из-за их численности: в 1980-х годах там служило от 300 до 400 тысяч человек. В то же время в ВДВ служило около 60 000 человек, в морской пехоте – около 15 000, в погранвойсках – около 220 000. Хотя имеется и версия о том, что это связано с именем знаменитого ракетного конструктора Сергея Королева. Дело в том, что все советские космодромы возводились именно силами строительных войск.
Пугало для призывников
Почему же стройбат был так непопулярен у призывников и почему все так боялись туда попасть?
Во-первых, в «обычных» войсках солдат обучали стрельбе и прочим боевым умениям, а эти занятия всегда считались истинно мужскими. А стройбатовцы были по сути просто работягами, таких много и на «гражданке».
Во-вторых, формирование личного состава «королевских войск» имело свои особенности. Костяк их составляли выпускники строительных учебных заведений. Были и жители сельской местности, умеющие держать в руках строительный инструмент. Еще одна достаточно многочисленная категория – призывники, имеющие неблагополучную биографию, например, с судимостями. Могли попасть в стройотряд молодые люди с ограничениями по состоянию здоровья, которые, однако, не мешали им быть призванными в армию. Считалось, что для «классических» войск они не подходят, а вот для строительства – в самый раз.
И наконец, в некоторых строительных отрядах до 90% контингента составляли выходцы из Средней Азии и с Кавказа. Почему их туда отправляли? Считалось, что основная причина – плохое знание русского языка. В условиях боевой подготовки иметь дело с плохо говорящими по-русски солдатами было крайне неудобно и даже опасно – им просто боялись доверять оружие… Но во время строительных работ это не играло большой роли.
В «стройвойсках» процветали дедовщина и землячество. Отдельные новобранцы, оказавшиеся в окружении живущих по своим волчьим «законам» уголовников и представителей восточных национальностей с соответствующим менталитетом, испытывали, нередко подвергались издевательствам, среди «стройбатовцев» был высок процент самоубийств.
Кроме того, стройотряды часто превращались в точки сбыта наркотиков, в частности, гашиша, который распространяли уроженцы Средней Азии. Это приводило к тому, что многие, отслужив положенный срок, возвращались домой законченными наркоманами.
Советская легенда со знаком «минус»
Надо сказать, что от стройбата были не в восторге не только призывники, но и военное руководство, которое не раз высказывало мысль о «неэффективности» и даже «незаконности» таких подразделений. Еще в 1956 году министр обороны Георгий Жуков и начальник Генштаба Василий Соколовский заявляли о том, что «использование в промышленности труда военнослужащих является нарушением Конституции СССР, так как, согласно статье 132 Конституции воинская служба… должна проходить в рядах Вооруженных Сил СССР, а не в строительных организациях гражданских министерств СССР».
Не раз высказывались претензии по поводу плохой организации производственной деятельности и материально-бытового обеспечения в таких войсках. Например, солдат-строителей часто размещали в недостроенных зданиях, где отсутствовали отопление и элементарные санитарно-гигиенические условия.
Да и безопасной эта служба отнюдь не была. Так, в 1986 году армейские строительные подразделения были брошены на ликвидацию последствий взрыва на Чернобыльской АЭС и длительное время находились в зараженной зоне. Во время войны в Афганистане именно «королевские войска» строили жилье, объекты инфраструктуры, аэродромы, склады и фортификационные сооружения для советских воинских частей.
Сегодня советский стройбат стал легендой, к сожалению, носящей скорее негативный оттенок. Впрочем, он все равно остается неотъемлемой и даже колоритной частью нашего советского прошлого.
Источник
Стройбат СССР. Часть первая
Для начала следует сказать, что стройбатом в СССР называли строительные части, работавшие в разных ведомствах . В основном такие части относились к Министерству обороны и Министерству среднего машиностроения (атомной промышленности), однако мне приходилось встречать военно-строительные части, работавшие в системе многих Министерств, от Минстроя до Минводхоза.
Но перейдем к моей службе.
Призвали нас – целый эшелон из 17 вагонов! из Узбекистана, в основном из Кашкадарьинской области, 1 декабря 1967 года. В составе эшелона было 2 служебных вагона – кухня и вагон-штаб. В штабном вагоне ехали офицеры – командиры команд, начальник эшелона и его заместитель. С нами в каждом вагоне ехали сержанты – командиры взводов, из срочников, подлежащих увольнению в декабре.
Все, кто призывался в те годы, знают, что без «горючего» призывники в вагоны не садились. И вот тут первое опровержение утверждения о пьянстве призывников и «наркоте», которую везли они из Узбекистана – нас сажали в вагоны по одному, и войдя в вагон, мы сразу попадали в крепкие руки трех сержантов , которые, не церемонясь, выворачивали наши рюкзаки и чемоданчики. Оттуда изымалось все спиртное и мало- мальски подозрительные предметы — типа самодельных ножей и тому подобного, а также все, что вызывало подозрение, как наркотики. В вагоны мы поступали уже «чистенькие». Ничего остального – продукты, сигареты и т.п . сержанты не трогали.
Разместились в вагонах, и эшелон медленно тронулся. У всех головы еще были одурманены выпитым при прощании «на дорожку», поэтому то тут, то там вспыхивали разговоры, иногда на довольно высоких тонах, однако наши няньки-сержанты быстро навели порядок, и к полуночи все в эшелоне уже спали.
Утром проснулись рано, разбитые и сонные – эшелон стоял где то в степи. В течение часа на кухне, расположенной в середине поезда, был приготовлен завтрак, сержанты взяли по 1 дежурному из каждых десяти человек, и первый армейский завтрак был доставлен в вагоны . Мало кто притронулся тогда к нему, у всех было полно домашних припасов. Позавтракали на ходу поезда, который тронулся и медленно ехал по степи. Горячим кормили 2 раза в сутки, вечером был чай с сухим пайком – сухари, сахар и масло.
К вечеру сержанты вызвали несколько человек к себе в купе. Оценивающе посмотрев на нас, они предупредили ни слова офицерам. Затем последовал такой разговор: «Мы понимаем, пацаны, что вы едете в армию, и должны выпить, а водку мы у вас изьяли. Однако – мы не звери, понимаем, что выпить надо, поэтому понемногу мы вам отдадим, но чтобы без кипеша, иначе – в эшелоне и губа есть. Но не обессудьте, все не можем, вы нажретесь и будете бузить.»
Затем, после повторного предупреждения – не бузить, не шуметь, и не попадаться офицерам, нам отдали «конфискованную» ранее водку, примерно по одной бутылке на 4-5 человек. Для зеленых пацанов, которыми мы были, этого было вполне достаточно. Таким образом, первый день в эшелоне закончился вполне благополучно.
И так ехали мы 7 дней. Сержанты на второй день также подогрели нас спиртным, но дальше лафа кончилась – видимо, остальное ушло в штабной вагон, да сами наши няньки потребляли довольно много. Из вагонов нас всю дорогу не выпускали – на всех остановках в вагоне появлялся офицер- командир команды и строго следил за этим.
На 7 день остановились на маленькой станции. На вопрос, где это мы, услыхали ответ: Жангиз!
Это была станция Жангиз-тобе, в Семипалатинской области Казахстана, находившаяся на практически одинаковом расстоянии (километров 150) от Семипалатинска и Усть-Каменогорска — рядом с ней находилась развилка автомобильных дорого, идущих в сторону названных городов.
Долго стояли на станции, на втором пути, затем наш эшелон подцепили к небольшому мотовозу и потащили куда-то в степь по заснеженной железнодорожной ветке. Через некоторое время показались и стали приближаться огни довольно большого города, с многоэтажными зданиями и огромной тарелкой антенны на окраине. Однако , мы проехали мимо него и подьехали к территории воинской части, окруженной небольшим забором.
Через некоторое время последовала команда : «Выходи строиться!»
Мы весело выскакивали из надоевших вагонов на снег… и тут же пытались снова заскочить в теплый вагон – дул пронизывающий ветер, и стоял мороз градусов в 15-20! Наши южане стали сбиваться в кучки, головами внутрь, раздались причитания на узбекском языке – ОЙ-уй, ульдым! (Умираем!) Они отказывались двигаться и норовили заскочить в вагон. Команды сержантов и офицеров ничего не могли с ними поделать . Тогда наши командиры обратились к нам, кто был несколько постарше и держал себя в руках – обьясните им, тут оставаться нельзя. Вагоны сейчас уйдут, а они замерзнут!
Стали обьяснять все это на узбекском, ребята постепенно пришли в себя, нехотя построились, и колонной вошли в ворота части. Недалеко от них находился клуб, в кинозал которого нас всех и завели. Там было очень тепло. Расселись на сиденьях, и тут же на экране начался какой то художественный фильм.
Привезли нас 1500 человек, однако за ночь всех потихоньку постригли, помыли и переодели в форму. Гражданскую одежду отобрали, однако разрешили взять часы и все деньги, которые у нас были.
Мы были смешные и одинаковые – лысые, в х/б, бушлатах и сапогах, не узнавали друг друга, искали друзей, стоя рядом с ними. Нас разбили уже по ротам, взводам и отделениям, представили командира роты – старшего лейтенанта, и командиров взводов — сержантов, только что окончивших сержантскую учебку.
Затем погрузили в автобусы и повезли на точку – «в карантин», проходить курс молодого бойца.
Карантин.
Ехали не меньше 40 км, по степи, вокруг ни одного жилого домика, ни столба, белым-бело. Снега было много, и нам, узбекистанцам, на тот момент это было в диковинку — у нас снег в начале декабря выпадает редко выпадает и держится недолго. Вскоре местность вокруг стала потихоньку меняться, появились сопки, покрытые снегом. Повернув за очередную , мы неожиданно увидели два ряда длиных одноэтажных зданий, и торчащую неподалеку трубу котельной. Неподалеку были расположены еще две –три сопки. Автобусы вьехали в этот поселок и остановились. Мы приехали на только что отстроенную «точку», где в освободившихся от строивших ее рот казармах был организован «карантин» для вновь призванных в этом году. Одна из торчавших невдалеке сопок закрывала шахту с ракетой, но которая из них – отличить практически невозможно. Было примерно 10 часов утра.
Всю предыдущую ночь мы не спали – стрижка, помывка, обмундирование и комплектация рот заняли практически всю ночь, подремать удалось только в автобусе, по дороге на точку. По гражданской привычке все рассчитывали, что сейчас нам дадут отдохнуть.
Не тут то было! Хотя казармы были заранее подготовлены к нашему приему – отремонтированы, прогреты и помыты, работы нам досталось. По приезде нас построили сначала на улице. Перед казармой. И было обьяснено, как заходить в казарму после построения – «Справа по одному бегом марш!» В казармах все оказалось уже на местах – стояли солдатские двухярусные койки, табуретки, часть казармы представляла из себя учебный класс, в другой части – ленкомната. Построив нас внутри казармы, взвода разделили на отделения , просто построив по росту, в три шеренги. Самого высокого в каждой шеренге назначили командиром отделения. Командирами взводов были назначены сержанты, призванные на полгода раньше нас, и окончившие шестимесячную школу сержантов.
Наверное , не стоит говорить особо подробно обо всем остальном, происходившем в этот день- мы получили постельные принадлежности, нас научили, как заправлять кровати, как должны стоять табуретки, выдали белую ткань и научили подшивать подворотнички. А самое главное – научили быстро строится и заставили каждого запомнить свое место в строю. Обедали и ужинали в этот день мы сухим пайком – консервы, сахар и сливочное масло, а также горячий чай, который принесли в термосах. В первый день , учитывая, что мы всю предыдущую ночь не спали, отбой прошел без всяких эксцессов – в десять часов нам была дана команда отбой, и практически все заснули как убитые.
А утром начался дурдом! Раздалась команда – взвод, подьем! Сержанты , поглядывая на часы , торопили нас, но мы никак не могли собраться. Рота построилась на центральном проходе только через минут 5-7, причем половина продолжала на ходу натягивать на себя гимнастерки, а несколько человек прибежали с сапогами в руках и надевали их уже в строю.
Когда все оделись и построились, старшина роты (из сверхсрочников) дал команду «Равняйсь, смирно!», критически оглядел нас, посмотрел на часы, покачал головой и скомандовал:
Рота, отбой!.
Тут уж сержанты не дали нам прохлаждаться – 47 секунд, отбой, заставили нас быстро улечься снова в кровати, после чего снова последовала команда – Подьем!
И так – раз пять или шесть! На шестой раз , хотя я мало видел разницы между первым и последним построением, старшина смилостивился над нами, последовала команда рассчитаться, и мы выбежали на зарядку. Зарядка, в принципе, прошла без особых эксцессов, после чего нам была дана команда оправляться, умываться и так далее. С этим тоже рота справилась без особых проблем, и после построения мы пошли завтракать – уже в солдатскую столовую.
Оказывается, для того, чтобы нас обслуживать, в карантине имелось почти рота «стариков» — повара, котельщики, электрики –дизелисты и так далее. К нашему приходу в столовую столы были уже накрыты – на них стояли солдатские миски, кружки, лежали ложки и большой черпак, а также были уже расставлены тарелки с хлебом, маслом и стоял бачок с кашей.
Первый завтрак в карантине мне запомнился особо. Дело в том, что я был назначен командиром отделения, и раздавать масло, сахар и кашу предстояло мне. Но мои земляки-мусульмане с подозрением отнеслись к маслу и кускам мяса в каше :
— «Чучка! (свинья), мы есть не будем».
Как я не уговаривал их сьесть хотя бы масло, отказались наотрез. Нас, не-мусульман, в отделении было три человека, так что в первый день завтрак практически весь достался нам – земляки ограничились хлебом, сахаром и чаем.
То же самое повторилось и в обед, и на ужин, однако на второй день на завтрак половина ребят уже не обращало внимания на «чучку», а вечером все уже трескали и кашу и масло так, что за ушами трещало. Однако, забегая вперед, скажу, что среди нашего призыва все-таки нашлось несколько человек, которые за всю службу так и не притронулись к горячим блюдам, опасаясь , что приготовлены они из свинины. Эти ребята старались попасть в «заготовщики», которых направляли в столовую накрывать столы для роты, просили там у хлеборезов и поваров хлеб и сахар, и питались только ими, временами подкармливаясь получаемыми посылками или покупая что-либо в солдатском кафе.
Дальнейшее пребывание в карантине особыми происшествиями не отличалось. Варварские утренние подьем-отбой закончились где-то на пятый день, к тому времени мы уже спокойно успевали одеться и построится за 1 минуту.
Расскажу только об одном случае. В нашем взводе был парнишка, из городских жителей, видимо, довольно избалованный дома. В один из дней его назначили на какие то хоз. работы, не помню уже, то ли мыть пол, то ли еще что то подобное, но он наотрез отказался.
Сержант попытался воздействовать на него словами «Я вам приказываю», тот оказался образованным и заявил ему – а я еще присягу не принимал! В ответ в наряд был назначен другой, взводный промолчал. Однако, на следующий день, во время занятий физкультурой, он вдруг повернул взвод на выход из территории части, и когда мы покинули ее , дал команду «Бегом!». К тому времени мы уже втянулись в занятия и бегали сравнительно неплохо. Но в этот раз сержант направил нас на вершину ближайшей сопки, до которой было по крайней мере километр, да еще и по нехоженому снегу. На бегу (сам он бегал, как марафонец) сержант популярно обьяснил нам, что если один из нас не хочет выполнять его приказы, то тогда мы все будем их выполнять.
Через полчаса половина из нас спеклась, сержант вроде бы не обращал внимания на останавливавшихся, однако, как только спекся виновник происходящего – последовала команда – не останавливаться! Не оставлять товарища, подхватить и бежать, поддерживая его! Так мы добрались до вершины сопки, таща за собой сопротивлявшегося виновника.
Естественно, вечером между нами всеми был весьма крутой и даже горячий разговор, после чего никто больше не отказывался от выполнения каких то приказов.
За время карантина мы побывали в наряде на кухне, многие побыли дневальными по роте, были политзанятия, и строевая подготовка. Когда до присяги осталось 2 дня, нам устроили медкомиссию, по результатам которой 4-5 человек из всей части были отправлены домой , по состоянию здоровья.
За день до присяги нам выдали погоны и эмблемы, так что на утреннем построении в день присяги мы выглядели уже настоящими солдатами.
День присяги помнят, наверное, все, кто служил в армии. Единственный раз за всю службу в этот день нам дали подержать оружие – карабин, с которым в руках мы зачитывали, а затем подписывали листок присяги. Принятие присяги во всех ротах закончилось к обеду, после чего все пошло не по распорядку дня – не было никаких занятий, нам устроен был праздничный обед (на обед был подан борщ со сметаной, добавлено вареное яйцо и какие-то булочки с вареньем на сладкое). После обеда всем разрешили отдыхать. С пяти часов вечера за нами стали приезжать «покупатели» из частей, и по нескольку человек забирали с собой. Где-то около 6 вызвали и меня – нас 4 человека попали в часть, которую все называли «10 полк». За нами приехал командир – старший лейтенант, который проверил наши фамилии по списку, велел грузиться в кузов ГАЗ-53 с тентом, и мы поехали в часть.
Начиналась наша служба. В карантине мы пробыли 10 дней.
Источник